Облака славы. Жизнь и легенда Роберта Э. Ли - Майкл Корда

Меньше всего Ли хотел видеть своих людей, разбегающихся по кустам, как кролики и куропатки, стреляющих по федеральным войскам, и он не сомневался в кровавой расправе, которая за этим последует. Человек, который захватил Джона Брауна и помог обеспечить безопасность места его повешения, не хотел породить сотни или тысячи южных аналогов Брауна, от которых “стране потребуются годы, чтобы оправиться”. Любезно, но твердо он выбросил эту идею из головы Александра. Ли намеревался сдать свою армию в полном порядке, формальной, дисциплинированной сдачей каждого человека и оружия каждого человека. Ни одно решение, принятое Ли 9 апреля, не имело большего значения для будущего Юга, чем это – его пример должен был привести к окончанию войны и положить конец боевым действиям. Никакое предложение не могло заставить Ли решительнее взяться за то, что он так не хотел делать, чем предложение Александра.

Ли еще не получил сообщение Гранта о том, что встреча, которую Ли предложил провести в 10 утра, “не принесет пользы”, поскольку Грант не имеет полномочий “обсуждать вопросы мира”. Около половины восьмого утра он сел на Тревеллера и поскакал к линии фронта Лонгстрита. Впереди ехал сержант Такер, главный курьер Третьего корпуса, за ним – помощники Ли полковники Маршалл и Тейлор, а затем, в одиночестве, Ли. Люди приветствовали его, когда он проезжал мимо, хотя, должно быть, удивились, увидев, как маленький отряд проскакал через гвардейские укрепления, построенные людьми Лонгстрита, а затем направился к линии противника по “старой дороге, ведущей в Ричмонд”. Через некоторое время Ли увидел, что навстречу им движется линия федеральных скирмишеров. Сержант Такер поднял белый флаг, и они с полковником Маршаллом поскакали дальше по дороге, ожидая встретить кого-нибудь из штаба Гранта или даже самого Гранта. Вместо этого, после некоторой паузы, появился федеральный офицер и вручил им письмо Гранта, которое Маршалл отнес Ли, внимательно прочитав его.

Это был, пожалуй, самый тревожный момент дня для Ли. С каждым мгновением его армию окружали все плотнее и плотнее; он не просил и не получал перемирия, а он, командующий, находился в полумиле перед своей линией фронта, в зоне досягаемости федеральных скирмишеров. Отступать было бы унизительно, идти вперед – значит быть расстрелянным. Он надиктовывал ответ Гранту, когда услышал, как к нему бешеным галопом несется лошадь. Офицер Конфедерации, подполковник Джон Хаскелл, пронесся мимо него, не в силах остановить свою лошадь, а затем развернул тяжело дышащее животное, чтобы передать Ли сообщение от Лонгстрита о том, что он нашел путь к отступлению. Но Ли не допускал подобных мыслей. Дорога, по которой могли бы бежать несколько кавалеристов, не была бы достаточно большой для всей его армии, * и в любом случае он теперь был полон решимости сдать эту армию в полном составе, в полном порядке и с достоинством. Ли упрекнул офицера за то, что тот перегнал свою кобылу: “Зачем вы это сделали?” – спросил он. “Вы убили свою прекрасную лошадь”. Затем он возобновил диктовку, торопя Маршалла, поскольку звуки стрельбы со всех сторон стали нарастать. Если бой возобновится, Ли знал, что, учитывая разницу в силах и близость противника, это будет кровавая последняя битва, от которой ничего не выиграть. Теперь он отбросил свои прежние колебания и оговорки. Его записка Гранту была короткой и в самую точку.

9 апреля 1865 года

Общие сведения,

Я получил вашу записку от сегодняшнего утра на линии пикетов, куда я приехал, чтобы встретиться с вами и выяснить, какие условия содержатся в вашем вчерашнем предложении относительно капитуляции этой армии. Теперь я прошу о беседе в соответствии с предложением, содержащимся в вашем вчерашнем письме с этой целью.

 

 

Это было сообщение, которого Грант ждал с момента получения письма Ли от 7 апреля. Как только он получил его, около одиннадцати часов утра, его головная боль исчезла: "Как только я увидел содержание записки, я исцелился", - написал он. Он быстро продиктовал Ли ответное послание, в котором говорилось, что он "протолкнется" вперед на фронт, чтобы встретиться с ним, и что Ли должен сам выбрать место для беседы. Это было необычайно щедро и нарушало военные традиции - позволить стороне, требующей капитуляции, выбрать место, но тогда Грант вряд ли знал, где он находится ("примерно в четырех милях к западу от церкви Уокера" - лучшее, что он мог сказать Ли). Аппоматтокс-Корт-Хаус находился за линией фронта конфедератов, и у него не было четкого представления о том, как туда добраться. Гранту, сопровождаемому небольшим штабом, пришлось бы ехать по грязным дорогам, пока шли бои, по местности, где конфедеративный снайпер вряд ли упустил бы возможность выстрелить в федерального генерала. Один из его подчиненных предупредил, что сокращать расстояние, срезая путь через поля и участки, где Грант может подвергнуться опасности столкнуться с "людьми в сером", было бы "очень неловко, если бы Грант оказался в плену у Ли, а Ли - у него".

Похоже, ни одна из этих мыслей не пришла Гранту в голову, когда мигрень прошла; он также не знал, что Ли находится в столь же опасном положении. Ли все еще сидел на Тревеллере в так называемом "ничейном поле", и становилось очевидно, что федералы намерены атаковать именно в том месте, где Ли и его отряд сидели на лошадях. Офицер Союза проскакал через свою собственную линию стычки, чтобы попросить конфедератов отступить, и Ли воспользовался этой возможностью, чтобы отправить Гранту еще одну наспех написанную записку, на этот раз с просьбой о "приостановке военных действий", иными словами, о перемирии. Прежде чем письмо попало к Гранту, федеральный офицер сообщил Ли, что медлить с атакой нельзя, и предупредил его об отступлении. Вынужденный возвращаться через свои собственные линии, он отправил Гранту свою последнюю записку за этот день. Ли снялся с места и прилег отдохнуть под яблоней в небольшом фруктовом саду, пока его адъютант полковник Тейлор наконец не принес ему новость о том, что генерал-майор Мид согласился на официальное перемирие до двух часов дня. Вскоре после полудня федеральный офицер, полковник Орвилл Э. Бэбкок из штаба Гранта, и его санитар, сопровождаемый офицером Конфедерации, прискакали к нему и передали Ли письмо Гранта, в котором говорилось, что Грант едет ему навстречу.

Лонгстрит считал, что Ли никогда не выглядел более величественно и впечатляюще, чем в тот момент. Ли беспокоился, что промедление может заставить Гранта выдвинуть более жесткие условия, но Лонгстрит, старый друг Гранта, считал иначе. В любом случае, дальнейшие действия зависели от Ли. В сопровождении Маршалла, Тейлора, Бэбкока и его